Тишина – женщина, с которой никогда не скучно.
Она то рысью бежит, то замедляет шаги.
Она нема, но может понимать и слушать.
Молча возвращается, когда устанет быть с другим.
Она грустит, когда смеяться хочется, но мнима.
Когда один, она летит к тебе, чтоб рассмешить.
Когда ты послушно прощаешь смело ей любую обиду,
Она пылает в красоте сумбурных нот любви.
Что такое Тишина? Чей-то вымысел, может?
Чьи-то сны? Мечты? Пустые слова?
Что такое тишина и что ей я должен,
Если каждый день она приходит навестить меня?
За стенами звёзды застенчиво прячутся в небе
Не было ни дня, когда я не устал бы ждать…
Только одиночество порой кричит в немом гневе:
Тишину не позволено перебивать…
Что это всё-таки? Молчанье или крик?
Старость или молодость? Выход или тупик?
Тишина… Что это..? Завтра или бесконечность?
Жалость, радость, страсть, любовь или бесчеловечность?
Тишина.… Когда она близко, но не с тобой,
Может быть нужной, может быть совершенно чужой,
Может быть суженой, может – просто прохожей,
В каждом обличии разной, но как 2 берега схожей.
Сестра пустого одиночества – и только…
Их черты лица можно узнать, когда твои глаза смотрят на неё
Не как на лоно чистоты и долга,
Как на девушку, чьи шалости не исказить слезам.
Если человек уверен, что он один
Разбудил в себе пустую жалость, он ошибся.
Рядом одиночество и тишины раскол картин,
Ты хотел вернуть назад их цены – жаль, что не решился.
Тишина всегда впереди на шаг, всегда знает
То, что ты узнаешь спустя часы, а может, дни.
Тишина, куда ты убегаешь, если засыпаю,
Если сотни лиц вокруг меня и я среди..?
Тишина… Мы часто произносим её имя,
Даже не задумавшись, зовём её к себе.
Тишина… И шарм её, и пылкий шёпот не остынет
До тех пор, пока она со мной, пока она во мне.
Тишина – свободы узник. Виной всему мы:
Нам необходимо быть в её компании святым.
Только почему она лишает нас рассудка,
Оставаясь хоть на сутки возле наших грёз?
Тишина… Она кругом: она с другим, она с другой,
Она то в высь взмывает, то блуждает где-то рядом,
Прячет рукописные стихи и ноты жжёт порой
Слепит, словно на снегу рябина зимняя в багряном.
Тишина на кончиках ресниц и на ладони,
Совершенные черты молодого тела…
Пыль держит моё дыхание под замком в огне агонии
Замерзает ревность, если я её впустил.
Выпиваю до последней капли её слёзы,
Чувствую на вкус, из-за чего она их льёт.
Я пойду на всё, ради её малейшей просьбы…
Тишина… Она мне дарит всё и всё крадёт

Огни ночных проспектов
Мелькали тусклым светом
Ветер говорил со мной
Вдали я слышал вкус Тишины…

ВВЕДЕНИЕ

Тишина это не просто то, что случится, стоит нам замолчать. Это больше, нежели просто негативное отвержение языка; это больше, чем просто состояние, которого мы можем достигнуть по собственной воле.

Когда замолкает язык, наступает затишье. Но наступает оно не оттого, что замолкла речь. Просто отсутствие речи делает более явным присутствие тишины. Тишина – это самостоятельный феномен. Следовательно, она не равнозначна временному прекращению языка. Это не просто негативное состояние, воцаряющееся за устранением позитивного; скорее это независимое целое, существующее в себе и посредством себя. Она созидательна так же, как созидателен язык; и она конститутивна для человеческих существ так же, как конститутивен язык, хотя не в той же степени.

Тишина принадлежит к основной структуре человека. Это книга, однако, не задумывалась для того, чтобы привести читателя к некой «философии тишины» или подтолкнуть его к презрению языка. Не тишина, но язык делает человека таковым. Слово превосходит тишину.

Но язык беднеет без связи с тишиной. Поэтому наша задача - раскрыть мир тишины, тот мир, что так тускло освещён в эти дни - и не ради тишины, но ради самого языка.

Может показаться удивительным, что о тишине получается поведать лишь посредством языка - но только при условии, что тишина воспринимается как нечто полностью негативное. Тишина же, напротив, позитивна, это реальность, а для суждения о реальности необходим язык, у которого есть соответствующая сила для этого.

Язык и тишина взаимосвязаны между собой: язык ведает о тишине, а тишина ведает о языке.

Чтобы понять, кто мы и что делаем, нам следует усвоить значение тишины. В тишине есть равновесие. Когда благодаря тишине все становится проще, узлы развязываются, а внутренние проблемы постепенно растворяются. Тишина - это не просто отсутствие речи. Тишина приходит изнутри. Она совершенно спокойна, свободна от всякой навязчивости и не требует никакой подготовки. Просто чистая естественность. Ничего не нужно, кроме просто бытия. Если она для вас что-то значит - это не тишина. Тишина не за что не держится. Однако часто, когда мы не одержимы какой-то идеей, не очарованы чем-то, не чувствуем стимуляции, мы вдруг ощущаем себя потерянными. Оказывается, мы теряем свою идентичность, а это воспринимается нами, как серьезная угроза.

Пребывая в тишине, мы сможем открыть, кто же мы в действительности... наш ум и тело становятся прозрачными, и если мы исследуем это непосредственно, нет необходимости в гаданиях. Часто же ищем стимуляции и возбуждения. Нам всегда что-то нужно делать. Если мы на несколько мгновений остаемся одни, мы нервничаем и ощущаем озабоченность, поскольку не хотим встретиться с самим собой лицом к лицу.

В этот момент можно спросить: "Кто стоит за всем тем, что происходит?" Мои глаза двигаются, я слышу звук, различаю то и это... но кто тот, кто все это производит? Нужно опознать эту личность. На общефизическом уровне мы уверены, что счастье - это просто доставить удовольствие телу. Снаружи мы становимся непосредственными, раскованными, а внутри мы все еще глубоко озабочены. Тело все еще чувствует себя неприятно в связи с некоторым нервным напряжением, мешающим нашему осознаванию. Даже приятные ощущения мы оцениваем не до конца. Мы все время забегаем вперед, заглядывая в предстоящий момент в предвкушении следующего удовольствия. Или же сожалеем о том, что, как выясняется, никогда не получаем того, что хотим.

Кто-то поумнее не попадается в ловушку эмоциональной привязанности. Они ставят вопросы и исследуют природу ума. И эти изыскания вызваны отсутствием определенности - никто не обладает конкретной идеей, что же такое ум, или куда идти, чтобы его обнаружить. Вместо этого они строят серии образов своего воображения - ум - это то, или ум - это это, но они показывают на что-то еще. Они лишь указывают на ум, который мыслит, "может-быть-ум", который в действительности просто проекция образа себя.

Пока есть образ себя, оказывается, что мы принадлежим кому-то еще. "Я" и образ себя похожи на женатую пару, непрестанно враждующую, в постоянном несогласии, попытках приспособиться друг к другу, отождествиться. Или же как у женатых можно услышать: "У меня прекрасный муж" или "У меня чудесная жена", образ себя наклеивает ярлыки на наши медитативные переживания и судит о них в терминах "хорошо" и "плохо". Не сужайте свою медитацию до определенного вида заявлений типа... хороший опыт, плохой опыт. Просто забудьте об этих суждениях двойственности. Нет никого, владеющего медитацией. Нет вашей, нет собственности, нет собственника. Это переживание не имеет принадлежности. Нет того, кто существует.

Внутри ума пребывает огромная энергия, которая может обеспечить нам проникновение в природу наших умов с глубокой проницательностью... а может и теряться во взрывах, утекать, растекаться через наши замешательства и беспорядок. Подобно электричеству или атомной энергии, порождающих множество эффектов на физическом плане, ум обладает мощными потенциями на психическом уровне. Когда мы сталкиваемся с так называемыми "невозможными" ситуациями, такими, как депрессия, тревога, страдание, и прочими "проблемами", эта энергия спрессовывается. Умственные проблемы - это способ сжатия этой энергии, вид ограничения поля нашего видения. Это означает - загнать себя в угол. Не имеет значения, какова наша жизненная ситуация - наши проблемы переходят на все более тонкие и глубокие уровни. В дневных неадекватностях и фрустрациях они находят выход на поверхность. Но такие временные ситуации не составляют нашу реальную проблему. Настоящая проблема более проникающа, будучи глубоко запрятанной в нервной системе. Если все время пытаться иметь дело с проблемой, тогда, как только мы решаем, что она разрешена, другая проблема занимает ее место. Это походит на рытье ямы в песке на берегу. Вычерпываешь ведро воды - новая вода занимает ее место.

Вовсе не обязательно поможет попытка контролировать свои мысли или своим собственным способом анализировать корни глубокой проблемы. Мы оказываемся пойманными ведром воды, не замечая океана. Как только мы полагаем, что решили одну проблему или нашли удовлетворение, тотчас возникает другая фрустрация. Нас продолжает ловить бесконечная последовательность проекций, решений и проблем. Даже рыдания и плачь лишь устраняют поверхностное напряжение. В это время все тело напрягается, мускулы сокращаются и буквально выдавливают слезы. После приступа чувствуется некоторое облегчение. Это более напоминает перетаскивание груза с места на место. Пока мы не проснемся, будут возникать те же проблемы или паттерны.

Если бы нас хватило пересчитать все свои мысли, приходившие в течение часа, мы обнаружили бы сотни и сотни. Если наш ум напрягается особым усилием некоторой узко-направленной концентрации в попытке контролировать мысли, мы тяжелеем и истощаемся, исчерпываемся и опустошаемся. Когда же мы мягко постараемся сократить число событий в нашем уме, мы сможем уменьшить зажатость, если же просто расслабимся и войдем в центр первой возникающей в уме мысли, мы совсем по новому, положительно откроемся нашему непосредственному переживанию. Наше внимание уже не будет столь плотно удерживаться на прошлом и будущем, на наших воспоминаниях и проекциях. В непосредственный момент медитации представляется естественная возможность для возникновения осознавания.